КОЛЫБЕЛЬ

Александр Real Man Зозуля

10.06.2016  03.54

    Желтый луч фонарика скользит по влажным стенам, выхватывает из полумрака ржавые трубы, круглые счетчики, очертания наклонных пультов и небольших мониторов. Резервные аккумуляторы все еще работают, но уже на последнем издыхании. В коридоре душно, пахнет гнилью, на потолке собрались паутинки жгучего пуха, а в некоторых отсеках они уже свисают едва ли не до пола желтоватыми занавесками. Покрытый металлическими пластинами пол гулко звучит при ходьбе, где-то звенит – резко, неприятно. И на каждом шагу лежат трупы…

    Соколов поморщился, споткнувшись об очередного несчастного обитателя корабля, отступил, направив луч фонаря ему в лицо. Этот попал в «карусель». Пришлось оглядеться, разбросать гайки, чтобы отыскать невидимую, но очень близкую ловушку. Другие лучи шныряли вокруг, слышался стук шагов. В наушнике, прикрепленном к шлему защитного скафандра, послышалось шипение помех и прорвавшийся сквозь шум голос:

    - Василий Геннадьевич, чисто?

    - Никаких следов, - пробормотал ученый, нагнувшись к трупу, присмотревшись к значку на груди (это был первый помощник капитана); каким бы противным это занятие ему ни казалось – обыскал труп, вывернул карманы в поисках тетради или судового журнала. Нашел артефакт «морской еж», неподалеку заметил разбросанные по полу колючки. Видимо, первым артефактом старпом от кого-то еще пытался обороняться, а вот второй использовать не успел.

    - Тахенко, что у вас?

    - Нашел вход в отсек номер 17. Здесь была спальня, судя по всему – капитанская: мебель по высшему разряду, фотографии на стенах развешаны, на них усатый мужик в кителе и под руку с дамочкой в коктейльном платье.

    - Осмотрите все! Это очень важно. Труп капитана так и не нашли?

    Эфир шуршал, голоса были едва различимы. Но переговоры звучали в динамиках одновременно у всех. Послышалось бормотание: «Нет, нет, нет…». Парни волновались. Оно и понятно – кому не страшно забираться в такую темницу, полную мертвых моряков?

    - Держите карабины поближе, - на всякий случай посоветовал Соколов и сам перезарядил оружие. Обернулся – ученые, что последовали за ним на поиски входа в машинное отделение катера, склонились и изучали изрядно помятый пульт у стены. На пульте остались следы чьих-то когтей.

    «Мутанты, - по спине пробежал холодок. – Здесь точно есть мутанты. Надо быть начеку, нельзя терять бдительность». Он сделал еще несколько шагов, осторожно огибая аномалию и приближаясь к небольшой железной двери, которой оканчивался коридор.

    Гайки медленно летели на пол, отбивая собственный четкий ритм, дребезжа по обшивке. Летели правильно, не уходя в сторону и не изменяя траектории полета, счетчик Гейгера тоже молчал, только изредка пощелкивал, но к этим щелчкам Соколов привык с того момента, как попал внутрь – радиационный фон тут везде был несколько выше, чем снаружи, на берегах Припяти.

    Василий Геннадьевич подошел к двери вплотную. Когда-то ее защищал кодовый замок, но в последний момент, когда обитатели катера спешно пытались убежать отсюда, выбраться на поверхность и уйти как можно дальше от этого гиблого места, эту дверь не заперли, оставив лишь большой засов, который он с трудом сумел поднять.

    - Рокотов, Локоткин, идите сюда.

    Они подошли. Дверь была такая же, как и в жилых каютах; когда профессор потянул за ручку, она легко поддалась и заскрипела, царапая железный пол, Соколов напрягся, открывая ее ровно настолько, чтобы внутрь можно было протиснуться без ущерба для здоровья, и первым делом сунул в открывшийся проход руку с карабином.

    Стояла тишина, только в наушниках доносилось сопение остальных ученых, что разбрелись, исследуя отсеки и каюты. Соколов сунул внутрь голову, поднял фонарик, освещая небольшую комнату. Мутантов здесь не было. Здесь было кое-что поинтереснее, что заставило Соколова осторожно пролезть внутрь и негромко позвать:

    - Парни, сюда.

    Парни не заставили себя ждать, вошли следом за ним и застыли, водя лучами фонарей по стенам каюты. Пол был покрыт грязным ковром. У стены стоял сервант, рядом – небольшой столик, к нему был придвинут крохотный стул – если бы Соколов сел на него, его колени оказались бы задраны выше головы. В углу рядом с книжным шкафом и сервантом со стеклянными дверцами приютилось небольшое кресло с бархатной обивкой. А посреди комнаты были в беспорядке разбросаны игрушечные кубики.

    Соколов медленно шагнул вперед. Переступил через кубики, пересекая каюту и подошел к предмету, стоящему у дальней стены. Это была детская кроватка под занавесом из полупрозрачной ткани, с неаккуратно разбросанным одеялом и смятой подушкой. На подушке лежала кукла с голубыми глазами и в розовом платьице. У Соколова перехватило дыхание. Пока помощники исследовали ящики, рассматривали фотографии на стенах, он приблизился и склонился над колыбелью.

    «Тебе она уже не пригодится», - подумал он, с внезапной остротой вспомнив собственный дом, поднял куклу, поправил ей платьице и сунул в небольшую торбу, куда складывал личные вещи и документы. Опустился на пол, исследуя ковер. То, что он вначале принял за банальную грязь, было пятнами крови, в которой долго кто-то топтался. В горле застрял ком. До сих пор Соколов относился к разбросанным по коридорам трупам достаточно спокойно, с изрядной долей профессионального цинизма, эта же кроватка с куклой и кровь на ковре добили его, заставили в отчаянии стиснуть кулаки и произнести, едва сдерживаясь, точно крик в пустоту:

    - Что здесь произошло?

    Ответом ему был не шорох динамиков и не голоса напарников. Ответил катер. Тяжелым, гнетущим, зловещим гулом, который расходился по нему, проникал в каждую каюту и каждый отсек, звучал, словно эхо той жуткой разрушительной силы, что уничтожила экипаж и поглотила без остатка всякую жизнь, включая жизнь маленькой девочки, что спала когда-то в этой уютной комнате…

    Потом наступила тишина. Еще мгновение спустя ее вдруг прорвал глухой утробный рык, донесшийся снизу, из машинного отделения. Стало так тихо, что слышно было, как где-то снаружи вода бьется в железные ржавые борта корабля.

    - Кровососы, - пробормотал Рокотов. – Говорил я, не стоит сюда лезть. Кому какое дело, от чего они все подохли?

    - Мне есть дело, - отрезал Соколов, резко поворачивая луч фонарика в его сторону и светя ему прямо в лицо. – Мне есть дело! И я доберусь до причины того, почему крупный катер с оборудованием для секретных экспериментов на ЧАЭС остановился на полпути к рейду, а весь экипаж оказался мертв! Понимаешь, черт возьми?

    Он перевел дыхание, яростно скрипнув зубами. Аспирант смотрел на него испуганно и непонимающе. Ну да, конечно, молодежи-то не понять. Просто Соколов слишком ясно представлял себе, как выглядела бы эта сцена, если бы в кроватке лежала его собственная трехгодовалая дочь.

    - Идем, - резко сказал он. – Тахенко! Прием! Вы меня слышите? Ротозеев!

    - Прием, связь в порядке. Продолжаем поиски…

    Они вышли наружу, в полумрак коридора. Напоследок Локоткин на несколько секунд замешкался, рассматривая небольшой предмет, стоящий на столике в углу. Это была старинная, с позолотой, музыкальная шкатулка. Интересно, где капитан умудрился добыть такую реликвию?

    Аспирант Локоткин нагнулся и осторожно завел небольшую ручку. Шкатулка вздрогнула, тяжело вздохнула, скрипя всеми своими несмазанными механизмами, и открылась. Тихо заиграла музыка – будто реквием по мертвым морякам.

    Соколов передернул плечами – от этого сочетания звуков, которыми наполнялся корабль, у него мурашки бегали по коже. Он повертелся, заметил еще один коридор, опускающийся ниже – все глубже и глубже в железное чрево, погруженное наполовину в воду.

    Здесь царила кромешная, почти осязаемая темнота, разгоняемая лишь лучами фонарей. Соколов сумел разглядеть три двери – без всяких замков, обычные круглые люки, герметично закрытые с помощью каких-то рычагов, торчащих во все стороны. В центре воздух вибрировал – ученый не сомневался, что там удобно расположился «трамплин». Бросил гайку – так и есть, железные осколки брызнули в стороны, едва не попав в него самого. Пришлось бросить еще три, обозначая границы аномалии. Счетчик отчаянно запиликал.

    - Куда теперь? – шепнул Рокотов, приближаясь.

    Соколов осмотрелся.

    - Нам сюда, - он уверенно повернулся налево. – Я ведь помню план-схему корабля, мне показывали в институте. Впереди будет комната с запасным оборудованием, направо – кажется… кажется, туалеты. Там никому не нужно облегчиться? Никто еще не наложил от страха?

    - Не беспокойтесь за нас, - пробормотал Локоткин. – Мы умеем сдерживать физические потребности… до определенного предела.

    Смеяться не хотелось. Соколов потянул за рычаг, одновременно раскручивая замкнутые пазы и открывая люк. Раздался скрип, изнутри дохнуло смрадом испарений. Луч фонаря метнулся далеко вниз, выхватил из темноты железную лестницу, трубы, какие-то механизмы и компьютерные дисплеи, вмонтированные в стены; бросился далеко вперед и… затерялся во тьме.

    - Сюда, - коротко сказал Соколов, начиная спускаться. Лестница загремела под ногами.

    - Я первый, - вызвался Рокотов, обгоняя профессора.

    - Почему это?

    - Потому что я лучше стреляю. Василий Геннадьевич, это не игрушки. Здесь может быть кровосос, а может быть и что похуже.

    Соколов потеснился, выставил вперед ствол, озираясь по сторонам. Они спустились вниз, замерли, прислушиваясь. Было тихо, шаги более не звучали. Соколов двинулся вперед по проходу между массивными механизмами, на ходу процедил в микрофон:

    - Прием. Парни, слышите меня? Третий ярус, по коридору до конца, направо и вниз по лестнице. Дверь мы оставили открытой. Быстрее сюда, надо найти какие-либо записи… или следы той хреновины, которую везли на этом корабле…

    Он оборвал голос, прислушался, провел лучом фонарика по проходу и вдруг заметил кое-что – прямо перед собой. Отсек был квадратный, у стен расположились компьютеры, трубы и двигатели, в центре же на столе стоял некий громадный аппарат с кучей рукоятей и непонятными надписями.

    - Парни… Как вы думаете, что это?

    Соколов подбежал ближе, от волнения сердце забилось сильнее. Он осмотрел эту махину с вентилятором для охлаждения, несколькими погасшими экранами, множеством кнопок и рычагов. Снаружи устройство было покрыто проводками, к одной из стенок была прилеплена табличка с надписью: «НИИ теоретической физики, не открывать вне специальных лабораторных условий, не пытаться работать с устройством в отсутствие одного из специалистов, разрабатывавших механизм».

    У Соколова перехватило дыхание. Остальные подошли ближе, присматриваясь к аппарату. Раздался стук, аспирант Рокотов грязно выругался и тут же вскрикнул так, что весь корабль словно вздрогнул и тяжко вздохнул, а эхо зазвучало где-то в машинном отделении. Лучи фонарей скрестились, выхватив из темноты дрожащего аспиранта.

    - Зачем же так кричать-то? – пробормотал Соколов, приходя в себя. – Ну, мертвец как мертвец, что тут такого-то?

    - Я его не видел! – принялся оправдываться Рокотов, пнув тело. Это был мужчина в белом смятом халате, с табличкой научного сотрудника, растрепанными волосами и разбитым пенсне. Он лежал в такой позе, будто хотел дотянуться до аппарата и лишь чуть-чуть не успел – смерть настигла его раньше. – Черт возьми… Так у меня инфаркт будет в мои двадцать пять лет…

    - Мы искали «хреновину»? – невесело спросил Локоткин. – Мы ее нашли…

    - Может, эта штука всех и убила? – вполголоса предположил один из ученых. – Куда они ее везли?

    - На ЧАЭС, - уверенно сказал Соколов. – Слушайте, надо попытаться забрать ее отсюда. Я не хочу что-то с ней делать, но я уверен, оставлять ее здесь тоже нельзя. Попробуем доставить на базу?

    - Мы ее не поднимем, - Рокотов покачал головой.

    - Можно взять не все, - неуверенно заметил Соколов. – Самое главное – это сердечник с основным двигателем, в который встроены уникальные артефакты. Вот его обязательно нужно вытащить, а все остальное потом, когда пришлют помощников… Вот что, парни. Я передам пилоту по рации, чтобы он вернулся на базу, связался с Институтом и вызвал сюда инженера, одного из тех, кто занимался разработкой. А пока попробуем заняться этой штукой, разобрать ее и извлечь двигатель, он весит не больше двадцати килограмм, его можно утащить.

    - Оставаться здесь на ночь?.. – застонал было один из аспирантов, но Соколов резко оборвал его:

    - Разговорчики! Сухого пайка у нас хватит. Да, мне тоже не нравится это место, но ничего опаснее мертвецов здесь нету, уж поверьте, а трупы – это всего лишь трупы, бояться их незачем. Сторожить будем по очереди и заодно думать, что же случилось с кораблем. Этому всему должно быть объяснение.

    - В Зоне ходят байки, - пробормотал Рокотов, - о зомби… Мертвые там оживают… А вдруг?..

    - А ты меньше поддавайся суевериям, Алеша, - посоветовал Соколов. – И не стоит так слепо верить всем сталкерским байкам, они тебе еще и не такое расскажут. Лучше пораскиньте мозгами, и давайте попробуем восстановить картину того, что здесь произошло… Два-три дня у нас есть, раньше этого времени инженера не пришлют. Ну так нечего беспокоиться. Вы, черт возьми, ученые! Исследователи! Так давайте откроем завесу тайны. Разве это – не высшее счастье?..

    Тишина. Тихий стон мертвого корабля.

13.06.2016  21.46

    Толик облизал ложку с перловкой, с сожалением заглянул в вылизанную дочиста железную миску и глубоко вздохнул. Есть ему хотелось страшно, но еды больше не выдавали, хоть ты убейся. Оно и понятно – свою норму он за сегодня уже слопал, за остальное приходилось платить, а деньги ему в Институте не выдали, только записку для Бармена, чтоб не оставил новичка умирать с голоду на время ожидания на базе Долга. Ожидание, к слову сказать, затягивалось. Долг ни в какую не соглашался выдавать людей для похода на северо-восток. Не воспользовались предложением и лидеры других группировок, как ни бились Бармен и даже коллеги-ученые, пытаясь отыскать проводника к Припяти. Именно на ходку туда, к краю Зоны отчуждения, в дикие и неисследованные места, не находилось охотников ни среди наемников, ни среди одиночек, ни в рядах старых и проверенных проводников. Толик скучал. Матчасть он вызубрил наизусть еще год назад, во время подготовки в специальном отряде для работы в условиях Зоны, в обществе мутантов и аномалий. Экзамены сдал на «отлично». Теорию знал в совершенстве, не хватало одного – качественного знания местности, в которой предстояло работать, а также опыта в общении с настоящей, реальной Зоной.

    Исподлобья, делая вид, что он все еще пытается найти какие-нибудь крохи в миске, где еще недавно было до краев перловой каши, Толик присматривался к посетителям. В Баре, как всегда, было людно. Сталкеры теснились небольшими группами за столиками, шумно пили пиво, обсуждая недавние ходки, предстоящие крупные паломничества к Монолиту, поминали погибших товарищей, или же просто расслаблялись после дня, наполненного поиском артефактов в ближайших болотах, отстрелом псевдособак и свинок, ну и перепалками с военными и противоборствующими группировками – а как же без этого? «Слышь, а я ему и говорю по рации: ты варежку-то прикрой, а то нынче наблюдается повышенная активность мутированных навозных мух, они и к тебе в пасть ненароком залететь могут, ведь тебя от их естественной среды обитания отличить трудновато…». Наемники тихонько совещались в стороне, свободовцы подкалывали долговцев, долговцы отвечали им тем же, время от времени люди за столиками, расположенными на противоположных концах бара дружно заливались хриплым гоготом. Толик наблюдал. Его задачей было втянуться в эту жизнь.

    Его размышления прервала резко заскрипевшая дверь и неторопливо вошедший внутрь сталкер в грязном плаще, кожаной куртке и громадных сапогах. Толик готов был поклясться, что ни разу его здесь не видел. Зал затих мигом, в уголке оборвалось глупое хихиканье над очередным в меру циничным и не в меру пошлым анекдотом. Так в Баре приветствовали многих, однако тут все приумолкли разом и одновременно, будто зрители в театре, едва погасли огни, словно в предвкушении чего-то необычного.

    Высокий, двухметрового роста сталкер в громадных охотничьих сапогах, с автоматом за спиной и огромной торбой под мышкой осторожно протиснулся между столами, пробираясь к стойке. Толик с интересом пригляделся к нему, перевел взгляд на бармена, который отвлекся от своих дел и подошел к посетителю, о чем-то с ним тихо беседуя. Сколько ученый ни напрягал слух, тонкости беседы он разобрать не сумел, услышал только нечто вроде «на объекте», «оцепление», «капкан», «плохой хабар»… Под конец незнакомец осторожно высыпал на стол артефакты, бармен покачал головой и они принялись ожесточенно торговаться. Зал понемногу возвращался к обычному, слегка приглушенному монотонному шуму.

    Толик ждал, лениво постукивая пальцами по столу. Хотел подойти к бармену и узнать, что это за человек, но тут бармен бросил взгляд в его сторону, что-то негромко сказав. Сталкер медленно обернулся, смерил его взглядом. Взгляд этот Толику очень не понравился. Он и сам не мог бы сказать, что его так оттолкнуло в этом человеке – может быть, мутные тяжелые выцветшие глаза, смотрящие из-под кустистых бровей прямо и холодно, без капли обычного человеческого тепла; может быть – морщины, залегшие на лбу и бледные губы без тени улыбки; может – все черты лица, будто так и застывшие в угрюмом выражении и неспособные более на мимику. Как бы там ни было, первое впечатление было негативным, а Толик привык судить о людях по первому впечатлению.

    Сталкер смотрел на него недолго, сразу отвернулся и что-то сказал бармену. Бармен кивнул, незнакомец тотчас накинул на голову капюшон и, осторожно пригнувшись, чтобы не врезаться головой в притолоку, вышел через небольшой дверной проем, закрытый тонкими занавесками, в соседнюю комнату, видимо, для очень важных персон. Бармен некоторое время смотрел на него, словно что-то прикидывая в уме. Потом подозвал Толика. Толик не сразу сообразил, что к чему; только когда отчаянная жестикуляция стала напоминать движения сигнальщика с флажками, он вскочил и подошел к стойке.

    - Я нашел тебе проводника, - без всяких предисловий сказал Бармен, исподлобья взглянув на него, и тут же перевел взгляд на дверь боковой комнаты.

    - Кто это такой? – Толик решил тоже не церемониться.

    - Аллигатор.

    - Извини, но мне его кличка ни о чем не говорит.

    - Тогда так: знаменитый наемник и отличный знаток всех лесов и болот в окрестностях Припяти. Тебя устраивает такая характеристика?

    - Не вполне. – Толик пожал плечами, решив не вдаваться в подробности собственных ощущений. – С чего ты взял, что он выведет меня туда, куда надо, и что Институт оплатит его услуги?

    - Я еще ничего и ни с чего не взял, - отрезал Бармен. – Я могу тебе дать только одну гарантию: человек он надежный. Об остальном будешь договариваться с ним сам. Или ты забыл, что твое начальство любезно поручило мне твою опеку? Я обязался найти тебе проводника. Я это сделал. Если тебя что-то не устраивает, ты уже сам будешь объяснять это перед Институтом, только помни, что мои обязательства не учитывают твои личные проблемы, я тебе тут не нянька в песочнице и не собираюсь искать замену Аллигатору. Не нравится – вызывай вертолет и вали отсюда.

    - Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю.

    - А зачем тогда торгуешься? – Последние слова Бармен буквально прошипел, понизив голос. В зале уже начинали прислушиваться.

    - Черт возьми, потому что я должен быть уверен в проводнике! Мне поручено задание особой важности и если я его не выполню, на моей карьере поставят крест! А этот тип может просто развести меня на деньги и бросить в Зоне!

    - Устрой ему аудиенцию, - ехидно посоветовал Бармен. – Заодно и распробуешь, что он за человек. Только сделай это прямо сейчас, если хочешь завтрашний доклад начальству посылать уже будучи в пути. А нет – сдается мне, за тобой пришлют специальный вертолет со специалистами по четвертованию на борту. Ну так что?

    Толик заскрипел зубами.

    - У тебя у самого когда-нибудь бывали такие предчувствия? Не нравится человек – и все тут?

    - Бывали, - легко согласился Бармен. – Да ты не парься так, мне он тоже не слишком нравится.

    - Так на кой хрен ты пытаешься мне его сбагрить? Знаешь же, в Зону нельзя с человеком, который тебя не устраивает как напарник, если не хочешь получить прикладом по темени…

    - Я не его тебе пытаюсь сбагрить, а тебя ему. Чуешь разницу? И тебе – если хочешь мое мнение – сейчас важно иметь в сотрудниках профессионала. А он профессионал. Ты же замуж звать его не собираешься?

    - Ну-ну, - пробормотал Толик.

    - Идите и поговорите о деле. Насколько я понял, твое задание поступило еще позавчера днем, а ты до сих пор не добрался до своего корабля. Подумай о людях. Может быть, именно сейчас твои «очкарики»… хм, ученые там погибают от голода и жажды…

    Толик отвернулся от бара. Бросил взгляд в сторону комнаты. Спросил – так, на всякий случай:

    - У тебя точно никого больше на примете нету? – И, не дождавшись ответа, добавил: - Как, говоришь, его зовут?

    - Называй его Аллигатором. Откуда я знаю, как его зовут по-настоящему?

    Толик вздохнул, пересек зал и осторожно заглянул под занавески.

    Комната была полутемной, мрак разгонял лишь один светильник над небольшим деревянным столом. Аллигатор сидел здесь и отдыхал, вытянув под стол две громадные ноги, время от времени затягиваясь сигаретой и с угрюмым видом перебирая трофеи – артефакты, в которых Толик мигом опознал пару «золотых рыбок», несколько «колобков» и даже «ночную звезду», которую до сих пор ему доводилось видеть только в учебниках. Да, определенно он не понимал, в чем причина такой мрачности на лице проводника.

    - Садись, - вместо приветствия буркнул Аллигатор. – Так, я понял, что Бармен тебе уже кое-что обо мне рассказал?

    - Анатолий. – Толик помедлил, потом все же плюхнулся на табурет напротив окутанного табачным дымом сталкера. Протянул руку, тот на приветствие не отреагировал.

    - Кличка есть?

    - Еще не обзавелся.

    - Ты ученый?

    - Так сложно об этом догадаться? – с иронией спросил Толик.

    - Ты свои подколы засунь себе... Так, поехали дальше. Тебе нужен проводник. – Это был не вопрос, а утверждение.

    - Нужен.

    - Зачем?

    - Это имеет значение? – Аллигатор только едва заметно качнул головой, с силой ткнул сигаретой в пепельницу, пожевал краюху черного хлеба.

    - Значение имеет цена. И место, в которое ты хочешь попасть.

    - О цене мы договоримся, - медленно сказал Толик. – Ладно. Мне нужно найти некий корабль, небольшой пароход, который в данный момент стоит неподалеку от пристани города Чернобыль. Соответственно, придется идти вдоль Армейских складов, потом на восточных границах Радара, потом выйти к реке и немного пройти против течения. Задача ясна?

    - Интересно. – Аллигатор, не глядя на Толика, сделал богатырский глоток из жестяной кружки, вытер губы. – Почему нельзя долететь на вертолете?

    - Война группировок, - коротко ответил Толик, помолчал немного, сообразил, что сталкеру этой информации недостаточно и пояснил: - В небе и военные вертолеты, и долговцы, а на Армейских складах и вообще по всем территориям вблизи от Радара расставлены комплексы ПВО, стреляют по всему, что движется. Во-вторых… - он замялся, не решаясь говорить о косвенных и не подтвержденных данных, - кажется, появились какие-то новые виды мутантов… Ну, ты знаешь. Химеры, гаруды и прочая крылатая нечисть. В-общем, в Институте остерегаются отправлять технику на фактическое поле боя, где каждые полчаса начинаются перестрелки.

    - Тебя, значит, им жалко меньше, чем технику?

    Толик поднял взгляд. Холодные глаза Аллигатора – и впрямь, что-то в них напоминало первобытную рептилию – смотрели будто сквозь него, сверлили его, метко и проницательно заглядывая в самую душу. В такие глаза Толику смотреть еще не приходилось, и очень хотелось отвернуться, а лучше - уйти. Но взгляда он не отвел. И не ушел. И Аллигатор будто бы взглянул на него теплее. Или виноват был неровный свет?

    - Понятно, - сказал он, с аппетитом принимаясь за бутерброды. – Моя судьба, значит, тоже не имеет значения. Важен проводник, важна цель и средства, затраченные на ее достижение. Не буду спрашивать, зачем тебя туда послали и что в этом корабле такого важного, что тебе позарез туда нужно добраться… Кстати, почему один?

    - Для сохранения инкогнито. Пойми, этот корабль чем-то важен Институту. Я не знаю, что на нем везли, моя цель – попасть туда раньше агентов из других группировок, выяснить, что там произошло и по возможности остаться в живых. Короче… тебе это не важно, ты должен только помочь мне добраться до реки.

    - И до Чернобыля.

    - Если только будешь так любезен.

    - Я за «будешь так любезен» не работаю, - буркнул Аллигатор.

    - Сколько ты хочешь?.. – Толик потянулся было за КПК, но Аллигатор остановил его:

    - Подожди о цене. Надо выяснить все аспекты. Назад тебя тоже надо будет вести?

    - Э-э… - протянул Толик. – Ну, по возможности – да. Хотя бы до Бара, отсюда меня заберет какой-нибудь попутный джип. Если, конечно, я справлюсь с заданием, а если нет – буду объяснять причины в радио-отчете и должен буду сказать, что мне требуется для выполнения миссии. В любом случае я уже на месте буду знать, ждать ли мне подкрепления, или возвращаться восвояси.